У северных границ Франции холодные волны вымывают мягкие известковые породы и образуют скалы самой причудливой формы. Здесь и были созданы удобные порты – Гавр, Фекам, Дьепп, Дюнкерк, Сен-Мало и другие. В широком устье реки Сены, на побережье пролива Ла-Манш раскинулся порт Гавр.
Просмотреть увеличенную карту
Мощная бетонная дамба защищает многочисленные причалы и доки от морской стихии. В дамбе оставлены лишь ворота, через которые юркие буксиры тянут на длинных канатах океанские корабли в порт.
Гавр - один из самых больших портов на севере Франции, провинция Нормандия. Он является первым среди других французских портов по пассажирским перевозкам и вторым (после Марселя), по перевозке грузов. Нормандия – благодатный и живописный регион Франции, одно из излюбленных мест отдыха французов, расположенной менее, чем в 2-х часах езды, от Парижа.
Нормандия, это умиротворяющие сельские пейзажи, дивной красоты море и пляжи, очаровательные старинные города и роскошные курорты, притягивающие мировую элиту. И хотя Атлантический океан считается очень капризным, здешний микроклимат сравнивают со Средиземноморским, температура летом 27-30 градусов тепла, температура воды 25-27 градусов тепла. Благодаря океанскому бризу здесь не бывает слишком жарко.
Здесь и находился старинный порт Франции - Гавр.
Сена, одна из 5-ти основных рек Франции, несёт свои воды через Париж, Руан к проливу Ла-Маншу, на бескрайних пляжах которого отводили душу большая часть парижан.
На здешние пляжи много лет назад высадился долгожданный десант союзников.
В один из доков Гавра мы прибыли на очередной гарантийный ремонт, это был март-апрель 1973 года. В Гавре было по весеннему тепло, цвели мимозы, воздух был напоён запахами весны и даже люди были наполнены какой-то весенней радостью, словно чувствуя приближение новых радостей, ощущений и любви.
После хмурой и дождливой Эстонии и мы себя чувствовали как-то иначе - теплее, раскрепощённее, радостнее и тоже опьянялись запахами мимозы и радостью наступления новой жизни в другой стране, в другом мире!
Наш корабль очень часто посещали жители Гавра, французы, и русские, осевшие здесь на жизнь после окончания Второй Мировой войны. Многие из них побоялись вернуться домой, так как сталинисты не прощали им нахождения в плену, а садиться снова в советские лагеря не всем хотелось. Многие повстречались и полюбили друг друга в плену, поженились и тоже решили жить во Франции, где уважали всех, кто воевал с фашистами. Но все они любили Россию, а мы были частью её, и они любили и всех нас, и наш корабль, куда они приезжали каждые субботу и воскресенье, Приезжали семьями, с детьми и внуками, с вином, фруктами и подарками. Мы тоже встречали их с радостью и оказывали им всяческое внимание: показывали наши фильмы, угощали флотским борщом, выпекали для них специально чёрный хлеб и квасили капусту по нашим рецептам. Они были так довольны нашими «деликатесами», что едва поднявшись по трапу на борт, уже спрашивали: « А борщ с чёрным хлебом будет?».
Самым недовольным, первое время, был наш повар, потому что это была большая нагрузка для него, да еще в выходные дни. Но приходившие в гости посетители оказались проницательными людьми и стали приносить повару большие свёртки, о содержимом которых мы, конечно, догадывались, а повар не горел особым желанием рекламировать приносимые ему угощения… Борщ, чёрный хлеб и квашеная капуста не переводились.
У капитана было несколько бутылок полусладкого «Советского шампанского».
Французы скептически оценивали наше шампанское, считая, что лучше французского шампанского в мире ничего нет. Мы открыли одну бутылку и предложили им попробовать. Не думаю, что они нам решили польстить, но все дружно оценили вино и сказали, что не ожидали, что оно будет таким вкусным.
Могу сказать, что попробовав на одном из приёмов настоящего сухого французского шампанского, я не испытал никаких восторгов. Кисляк он и есть кисляк! Нужно родиться во Франции и быть французом, чтобы быть объективным ценителем этого напитка.
Гости очень любили смотреть фильм Озерова «Отечественная война». Они просили крутить этот фильм почти при каждом своём посещении, так как приводили с собой всё новых и новых россиян, и русских, и украинцев, и лиц кавказских национальностей - все они считали себя частицей России и гордились, что мы работаем на таком большом корабле. Было смешно и трогательно наблюдать, когда мужчины и женщины спускались в машинное отделение, таща по трапам своих детишек, и все это делалось без всякого принуждения, а с удовольствием, без малейшего надрыва.
Они любили нас и гордились нами!
У всех посещающих нас французов и русских, были свои предпочтения, и все члены экипажа были разобраны по домам. И не дай бог отказаться от приглашения в семью, это воспринималось бы как оскорбление. Но никто и не посмел даже подумать о таком…
Меня, капитана и первого помощника «приютила» русско-француская семья.
Хозяин семьи, Жак, сидел в немецком концлагере, и там же сидела русская девушка Мария. Они там познакомились, а после освобождения из плена, поженились, приехали во Францию, где и проживали всё это время. Поселились они в Фекаме, это порт недалеко от Гавра, в сельской местности, открыли там свой магазин. Родились две девочки, которые к моменту нашего знакомства, были замужем, и у Марии и Жака было несколько внуков. Каждую субботу, после посещения нашего корабля с утра, после обеда семья забирала нас к себе в Фекамп. В сельском доме царила всегда такая дружеская обстановка, мы вместе пели русские и советские песни, рассказывали о своей жизни, критиковали свою власть, а они свою. Странно, но мы так хвалили наш советский уклад жизни, так убедительно доказывали им, что у нас всё хорошо, всё прекрасно, что слушающие нас умолкали и безропотно слушали нашу советскую пропаганду. А ведь во время наших судовых междусобойчиков, как мы только не ругали и советские порядки, и коммуняг, и гебистов.
Мы простояли в Гавре почти 6 месяцев и настолько сроднились с этой семьёй, что не представляли, как мы будем расставаться.
Ремонт закончился, подписаны все ремонтные и сдаточные документы.
Мария с семьей, детьми и внуками приехали проститься и пожелать нам счастливого возвращения в Таллинн. Они даже не сдерживали слёз, когда мы прощались.
Такие же прощания были на всём нашем корабле, во всех каютах.
По трапу вниз спускалась длинная вереница всех наших французов, русских и других, кто прикипел к нам за это время. Они почти все плакали, словно расставались с нами на всю жизнь, и, наверное, они оказались правы. На причале их было много, очень много.. Корабль медленно отходил, а они бежали по причалу, кричали нам вслед и долго, долго махали руками нам вслед.
Силуэты провожающих уменьшались в размере и вскоре совсем исчезли, а мы стояли по бортам корабля с мокрыми от слёз глазами!
Прощай Гавр, прощай Франция! Мы здесь прожили больше 6 месяцев.
Больше мы с ними никогда не встречались! {nomultithumb}
