Запомнить меня

Морской окунь

Морской окунь

После окончания 3-го курса нашего родного училища  нас направили на преддипломную практику в славный северный морской порт Мурманск.

Это был далекий и незабываемый   1961  год. В Мурманск мы добирались группой из 4-х человек, через Москву и Ленинград. Нам всем в то время  очень нравилась наша курсантская форма и мы ходили в ней везде и всюду. У меня сохранились фотографии, на которых  мы в  Кремле и на  Красной площади в курсантской форме, там   все мы  так молоды, так красивы, так стройны!

В Ленинграде тоже посетили все исторические места,  а ночевали у моих  старинных знакомых,  они нас приютили на одну ночь. В курсантской молодости мы  были  почему-то всегда  голодны, и  в связи с этим, с нами в Ленинграде произошел  один забавный эпизод.

Денег, как всегда, у нас было в обрез, питались чаем и хлебом с горчицей в столовых, где все это можно было получить бесплатно, кроме чая, но молодой организм требовал все больше и больше…На сосиски с капустой и на бифштексы мы смотрели с таким вожделением, что у нас  случались легкие помутнения в голове, но, увы, не могли мы себе  позволить такую роскошь, а  есть очень хотелось!

Так вот, у моих знакомых стояла  на кухне  большая  кастрюля с борщом и несколькими кусками мяса. Знакомые ушли в гости и мы вчетвером остались в квартире с кастрюлей один на один. Мы открывали ее, вдыхали ароматы борща с мясом, смеялись, подначивали друг друга, подшучивали, но не осмеливались попробовать его на вкус. Мы приплясывали вокруг кастрюли, вилкой вытаскивали капустные листья, а один кусочек мяса «распилили» на 4 части и моментально все проглотили, но сытости  не почувствовали, кроме того, что совершили неблаговидный поступок и потом  прятали глаза от возвратившихся домой хозяев ( до сих пор удивляюсь, почему  они нам даже не предложили  попробовать этого  борща, хотя бы одну  тарелочку на четверых!).

Поездом из Ленинграда мы прибыли в славный рыбацкий город Мурманск и дружно пошагали в отдел кадров Мурманского тралфлота! Зарегистрировались, стали в резерв, получили направление в МДО, где нам и предстояло жить и дожидаться получения направления на судно.

Кто бывал в Мурманске в те годы, о которых я рассказываю, конечно помнят, что тогда это был небольшой  городок, а основными достопримечательностями были: Улица «пять углов», МДО, стометровка,  кинотеатр, ресторан «Арктика».

Рассказывать о том Мурманске, в котором мы тогда жили некоторое время, и о тех воспоминаниях, которые он нам оставил, я не буду писать в этом рассказе, пусть они останутся в нашей памяти.

Однажды вечером мы прогуливались по стометровке, это улица, где снимали проституток. И вдруг все озарилось вокруг необыкновенным  светом от синего до розового  и  по времени  продолжалось недолго, мы даже не успели понять, что это было. Но разве можно передать краски северного  полярного сияния, которое мы тогда увидели и были очарованы  этой красотой.

Еще нас смущало, что постоянно было светло, и мы не могли вечером сразу уснуть, а возле МДО  и  в  полночь, и  в  2 часа ночи играли  в  волейбол…сон не приходил! Через несколько дней каждый из нас получил направление на корабли, а мне вручили направление в должности угольщика  на один из рыболовных траулеров серии РТ. Это был один из паровых рыболовных траулеров-угольщиков, которых было в Мурманске в это время до 180 единиц.

Часть из них  работала только в летне-осенний период времени, а зимой отстаивалась в Архангельске или на побережье Мурмана. Основными районами промысла были  Рыбная банка, Мурманская  банка, Норвежский желоб, Кильдинская банка, район острова Медвежий. Ловили треску, пикшу, сельдь, морской окунь, зубатку, мойву, камбалу и другие породы.

Паровые РТ стояли в порту  по несколько бортов (4-5 единиц) у причальных линий, и только опытные рыбаки могли определиться здесь, в этом корабельном  хаосе : кто, куда и когда будет отправляться в рейс.

В порту стоял неистребимый запах рыбы, а на самих РТ  этот запах был еще круче, насыщеннее, но удивительное дело, через час-два  к нему привыкаешь и совершенно его не чувствуешь и только когда   ветер  приносил  струю  свежего  морского  воздуха, тогда еще контрастнее ощущалась  разница между свежим воздухом и этой отравой!

Честность среди рыбаков РТ была необыкновенная, никто и никогда не был замечен в воровстве, каюты не запирались, и только по громким крикам можно было определить, что на каком-то РТ  проходит очередное застолье. Можно было прийти ночью на свой РТ и обнаружить, что твое место на койке в каюте кем-то занято, приходилось искать свободное место рядом или идти на соседний траулер. Но все это было в порядке вещей и никто не обижался, все к такому «гостеприимству»  давно привыкли.

Теперь о кадрах, которые здесь работали.

Существовала практика, когда задержанных милицией  пьяных мужчин  иногда везли не в вытрезвитель, а на отходящий в море тральщик, выгружали на борт  и только на следующий день бедняга узнавал, что теперь он матрос и будет работать на тральщике минимум две недели. По информации местных старожилов, редко кто из попавших в такую ситуацию «моряков» жаловался потом на нарушение прав человека.

Было очень много людей, которых осудили не  за убийства и тяжелые преступления, а за воровство, хозяйственные махинации, спекуляцию, драки и прочие нарушения правил жизни советского общества.  Морских кадров не хватало и вот этим людям давали возможность сократить свой срок наказания.

Вербовщики ездили по тюрьмам и лагерям, где они отбывали свои сроки наказания, и предлагали  идти работать в море с условием, что  один день  работы в море приравнивался к двум  дням  срока, и  очень многие, здоровые и крепкие мужики,  соглашались идти  работать на  рыболовные траулеры.

Работали матросами, угольщиками, кочегарами и хорошо работали, но вот относительно соблюдения ими правил общежития без алкоголя  они себе не представляли. В общем, после прихода в порт на траулере было поголовное пьянство, так как местные члены экипажа уходили домой  и вот  тогда-то  и начиналось раздолье…

Мне рано пришлось познакомиться с такими порядками, но после моего прихода на судно был объявлен отход и наш РТ отвалил от причала в сторону моря, на Медвежку. Траулер шел в район острова Медвежий, на добычу морского  окуня. Прошло очень много времени, но вспоминать, как я  впервые в жизни оторвался от берега, уходил в море, все это было так печально, так страшно, что в этом я мог признаться только самому себе.

На траулере были разные люди, как и везде, хорошие и не очень, плохие и мерзавцы, как раз из тех, кто сокращал здесь себе сроки отсидки. Когда я пришел в кубрик и увидел испитые и мрачные морды своих теперешних товарищей по работе, мне стало не по себе и я впервые подумал, а правильно ли я  выбрал свой жизненный путь? Но коней на переправе не меняют, а в море тем более, и мне с этими  моряками еще жить и работать…

На РТ была котломашинная установка т.е. если объяснять популярным языком, то был  огнетрубный котел, котороый  работал на угле, вырабатываемый пар приводил в действие паровую машину и через редуктор  приводился в  движение  и вращался гребной винт.

Парогенераторы : 16 kw  и  8 kw,  запас пресной воды -  50 тонн, для котла - 80 тонн. Я не помню  точно все характеристики траулера, но давление пара было 10-15 кг, мощность паровой машины 600-700 лошадиных сил и скорость от 8 до 10 узлов. Запас угля  составлял  около 200 тонн, этого хватало на 15-16 дней  промысла, вместе с переходами. Водоизмещение около 1200 т, экипаж 45-50 человек.

Первую вахту в машинном отделении я буду помнить всю свою жизнь! Моя работа угольщика заключалась в том, что нужно было загрузить тачку (с одним колесом) углем и подвезти к топке котла, сгрузить и возвращаться за очередной порцией угля. Все просто, да просто только на словах! Нужно  было учитывать носовую и бортовую качку  тральщика и везти уголь не «на гора», а под гору.

Конечно я не знал всех этих тонкостей (мне их никто не объяснил) и первый час пер  эти тачки  «на гора»  и сразу же выбился из сил. Вокруг стоял угольный  туман, состоящий из мельчайших угольных пылинок и дышать было довольно трудно. Кочегаром был  дядя Миша,  бывший уголовник лет 35-ти, здоровенный, мускулистый мужик. Когда угля стало не хватать, а я не успевал его подвозить, на меня обрушился такой трехэтажный мат, которого я никогда раньше не слышал.

Пар в котле необходимо было держать на марке, т.е 15 кг и не меньше, иначе давала сбой паровая машина и уменьшался ход судна, а еще и парогенератор... в общем нарушалась вся энергетическая цепочка, а из-за кого? Какого-то угольщика!

Вот отсюда и получил я по полной мере, но я только разозлился и сцепив зубы, таскал и таскал этот проклятый уголь! Когда кончилась вахта, я был словно во сне, перед глазами был уголь и топка котла, уголь и топка котла. Добрел до душа, сполоснулся  под слабенькой струей душа и упал в койку без сил. Проснулся от сильной тряски.

Когда я открыл глаза, то увидел коллегу-угольщика, который будил меня на мою очередную вахту, а мне казалось, что я только что прилег….

Вот так и прошли 4 дня нашего перехода на промысел, с тяжелейшим привыканием работать в качку, с  сопровождением отборными матами,  постоянным  желанием  спать и  спать. Были минуты слабости, когда я всплакнул, вспомнил свою мамочку и много раз проклинал себя за то, что решил стать механиком , что выбрал себе такую незавидную судьбу. Мне казалось тогда, что я теперь всю свою жизнь буду таскать тачки с углем  в угольном тумане, слушать  трехэтажный мат и впереди  никаких перспектив…

Пришли на промысел и это оказалось продолжением  моих морских университетов. После 4-х  часовой вахты теперь нужно было идти на палубу  и помогать матросам шкерить (потрошить) рыбу – морского окуня, за которым мы сюда и пришли. Вытащенную тралом рыбу  вываливали на палубу и потом на деревянных столах производили шкерку – отрезали головы, вырезали внутренности, которые собирали в отдельном бункере, а  тушки  окуня сбрасывали в бочки, где пересыпали солью. Бочки опускали вниз, в трюм, где их устанавливали друг на друга.

Морской окунь рыба донная, красного цвета,   и когда его поднимали  в трале наверх, у него вылезали глаза из орбит и мы называли его пучеглазым. Матросы не успевали перерабатывать улов и им помогали все остальные –  угольщики, машинисты, механики, штурмана  и все остальные, не занятые на вахтах и работах.

Работа была  непривычной, надо было обладать сноровкой, определенным опытом, чтобы успевать обработать рыбину и не отрезать себе пальцы. А вот пальцы на свежем морском ветру очень быстро окоченевали и было очень трудно заставить их гнуться и выполнять  шкерку.

После этой  4-х часовой изнурительной и тяжелой работы можно было пойти поесть, 4 часа  поспать и снова на рабочую вахту в машинное отделение. Первая неделя была самой трудной самой невыносимой, но человек ко всему привыкает. Привык и я, и уже не такой страшной казалась моя теперешняя жизнь, и появилось время подумать о чем-то хорошем, светлом и чистом. Но в  моей  рыбацкой  жизни  очень скоро появились новые испытания….

Все рыбные головы, потроха и прочие рыбные отходы сбрасывали  и  складировали в особом бункере, у фальштрубы, для того, чтобы потом  все переработать на  рыбную муку. И вот через некоторое время все это рыбное богатство стало загнивать и издавать невыносимый запах, невыносимый до тошноты, да еще подогреваемый теплом фальштрубы… Это был ужасный запах  и он был сигналом  для мукомола, который вылезал из каких-то шхер и начинал варить рыбную муку.

Не буду описывать все муки сосуществования с этим рыбным крематорием  на таком ограниченном  пространстве траулера, но деваться было некуда, надо было терпеть и еще раз терпеть! Кошмар с рыбным крематорием прекратился с окончанием промысла и  набором груза морского окуня. Запасы  угля , пресной воды тоже стали заканчиваться,  так что мы были вынуждены уходить в порт.

Не буду описывать житейские отношения  в команде,  так как я был на самой  низкой ступени этого морского братства, если этим словом можно было назвать это сборище  самых разных людей, в большой степени неграмотных, грубых,  с криминальным настоящим и прошлым, хотя  и среди них были достойные и нормальные люди.

Единственными светлыми пятнами были среди экипажа   кое-кто из командного состава, но они  были так далеки от меня, а мне пришлось жить и постоянно  общаться  с этой, далеко не золотой частью нашей команды.

Через несколько дней мы вернулись в порт и пришвартовались к одному из стоящих в порту РТ. Это была середина дня, местные члены команды ушли домой и на траулере осталась та самая часть команды, которая  жаждала скорее добраться до алкоголя. Они быстренько обсудили эту тему и решили послать на берег гонца за водкой. Поскольку я был самый молодой и самый незанятый, то выбор пал на меня. Никакие отговорки не помогли. Мне вручили старый объемистый чемодан, дали денег, объяснили, что на проходной они меня встретят и,  моя участь в  роли гонца за водкой, была решена!

Водочный магазин был  расположен не очень близко от порта, и мне,  затаренному бутылками, пришлось   долго тащить этот тяжеленный чемодан до проходной, по пути проклиная  и тех, кто послал, и свою жизнь, и все на  свете… У проходной меня встретили судовые алкаши, поделились бутылками на проходной и благополучно притащили чемодан на траулер.

Прошло уже столько лет, а я до сих пор вспоминаю эту картину… Кубрик, неимоверный шум, гам, мат, все в табачном  дыму, на столе лежат  вспоротые  ножом консервные  банки с жирной норвежской селдью, куски черного хлеба, луковицы, горстки соли, баночки с тресковой печенью, водочные бутылки и граненные стаканы.

Я занимал  в кубрике верхнюю койку и  быстро вскарабкался туда, задернул занавеску. Идти было некуда, так как денег у меня не было, а аванс выдадут  только завтра. Сидеть внизу с этими «братанами» у меня не было никакого желания, они и в море мне уже достаточно опротивели, поэтому я закрыл глаза и постарался уснуть. Но куда там!

Шум и мат только усилились и к ним добавился еще женский визг и дурацкий смех. Оказывается, моряки притащили на траулер портовых шлюх и праздник продолжался!

Кому-то пришла в голову идея, что молодого (т.е. меня) нужно посвятить в настоящие моряки и меня стащили с верхней койки вниз. Всю жизнь буду помнить, как мне насильно влили в рот больше полстакана водки и потом  заставили есть жирную селедку с черным куском хлеба. Не буду утомлять читателей описанием дальнейших мерзких подробностей с  насильным показом всех женских прелестей, но это не убило во мне любви к женщине, а только возбудило во мне в дальнейшем острое любопытство узнать все это поближе... Опьянел я моментально и меня снова  забросили наверх,  где я  благополучно уснул и проснулся только утром следущего дня.

После этого посвящения  я возненавидел не только тех, кто меня напоил, но и запах  и вкус водки  и селедки, и очень долго потом  испытывал  к ним отвращение. После получения аванса и зарплаты, я пошел в отдел кадров  и  попросил, чтобы меня направили на какой-нибудь другой корабль.

В это время комплектовался экипаж на плавбазу «Северодвинск » и меня очень быстро перенаправили на это судно, чему я был несказанно рад. Когда я прибыл на  плавбазу  и поселился в прекрасной каюте на двоих, спустился в машинное отделение – огромное, чистое, то я тогда впервые подумал: « Нет, не напрасно я пошел  учиться на механика!».

Но я всегда буду с благодарностью помнить свои первые рыбацкие университеты на РТ, свою первую экспедицию на  морского окуня, у берегов острова Медвежий! Где вы, эти ужасные, прекрасные  и незабываемые мгновения юности? Где вы, красные морские окуни с удивленными, расширенными, выпученными глазами?

Ушли  горечи обид, встреч и расставаний,  остались суровые, полные северной красоты  восходы и закаты, ярче и красивее которых я больше нигде не встречал! Полярный Север – ты был удивителен, чудесен и неповторим , как и  молодость, которую уже не вернуть!

 

 

 

Joomla SEF URLs by Artio