Сказания, предания, дошедшие до нас, можно рассматривать как своего рода источник документальных сведений о прошлом. А устные рассказы старожилов могут дополнить наши знания об истории...
Моя бабушка, Ефросинья Ивановна Аносова, коренная казачка, часто рассказывала нам, внукам, о себе. Многое запомнилось...
Мы с сестрой, бывало, сядем с ней рядышком. Она прядет на пряхе и ведет неспешный рассказ, вспоминая детство, юность, а мы внимаем каждому слову...
- Счастливые вы, внучки... Учитесь, грамотными будете... Не то что в моем детстве было... Девок не брали в школу. А я так хотела учиться! Бывало, приду с ребятами в класс, сяду за парту. Учитель подойдет, спросит: «Что, хочешь учиться? Так проси батьку, чтобы 25 рублей уплатил...». А деньги по тем временам были немалые.
Приду домой, в ноги к отцу кидаюсь:
- Бать, а бать, уплати, учиться хочу.
Но куда там! Он грозно посмотрит на меня и говорит:
- Учеба казакам нужна. Им служить Отечеству. А ты – девка. Тебе надобно дома быть – хозяйство содержать, детей рожать.
И выпало мне младших нянчить да полотна из конопли прясть. Так и осталась неграмотной. Ни писать, ни читать не умею...
Юность пришла. Исполнилось мне 17 лет. Девкой была я красивой, видной. Многие молодые казаки на меня заглядывались. Но никто был не мил...
И надо же... Пошла я однажды к колодцу за водой... Только ведро опустила... Глаза подняла, а передо мной парень-красавец стоит... Екнуло мое сердечко. Гляжу на него и про воду забыла.
А незнакомец предлагает:
- Девушка, позволь я тебе воды наберу.
Достал ведро из колодца и полное поставил у моих ног.
- Меня Колькой зовут. А тебя, красивая? - спросил он.
- Фрося, - еле выдохнула я и, нацепив ведра на коромысло, заспешила к дому.
- Вечером жду тебя у моста! - прокричал вдогонку красавец.
Я еле дождалась темноты. Буркнув матушке, что к подруге иду, с замиранием сердца двинулась к мосту. Он уже там был. Волновалась так, что поначалу не могла даже говорить. А потом робость куда-то ушла. Я узнала, что он недавно приехал, как у нас тогда говорили, из Расеи и занимается починкой сельскохозяйственной техники.
Встречалась я с любимым с лета до Покрова. Нравился он мне – спасу нет. Начали с ним поговаривать о засылке сватов. И я осмелилась, пошла у бати с матушкой просить разрешения. Что тут началось! Родитель, как узнал, что мой суженый расеец, грозно сказал: «Ни за что! Хоть за дурака, но за казака пойдешь!»
Долго упрашивала я батю дать благословение на венчание, на коленях стояла, в ногах валялась – плакала, рыдала, но родитель стоял на своем: «Про расейца забудь!»
Разлучили нас с Коленькой. Выдали меня замуж за нелюбимого, вашего деда, который старше на 10 лет был. Но, признаюсь вам, внучки: грешная я. Ох, какая грешная! Как только ваш дед уезжал на учения, убегала я к милому.
Но от людей не спрячешься. Узнает муж, берет за волосы и тащит к станичному атаману. Тот грозно смотрит и изрекает: «Всыпать ей одну горячую! Юбку не снимать!»
Высекут меня плеткой, и возвращаемся с мужем домой. А мне все нипочем. О Кольке – любимом – думаю.
Вот такая грешная любовь была.
Когда она говорила о Кольке, ее лицо светилось счастьем.
- Жизнь шла своим чередом, - продолжала бабушка. - Пошли дети. Дед ваш приказывал: «Рожай мне казаков! С ними наделы земли будут». И я рожала... Родится сын – муж на руках носит, ласками осыпает. А появится дочь... Не успею отойти от родов, а он с криками: «Кого ты родила? Такая-рассякая! Девку!» И ну меня утюжить. Не понимал он, что это не от меня одной зависело.
16 детей родила: восемь мальчишек и восемь девчонок. Горькая судьбинушка у всех. Старших скосила холера, младших – голод в 21-м сморил.
Последыша моего, Василия, поглотила война с германцами, лишь ваша мать и осталась.
Закончив рассказ, бабушка начинала горько плакать, приговаривая: «Эхма, доля наша женская!»
