Наверное, так бы я сказал, если бы пришел на тренинг в клуб анонимных алкоголиков. Но я не у психотерапевта, и никогда туда не пойду. Я не могу сам себе признаться, что у меня проблема.
Я родился в семье колхозных интеллигентов. Мать с отцом труженики, умеющие как работать, так и отдыхать. Были в моем детстве и поездки в цирки-зоопарки, и на море, но символом настоящего праздника являлся стол. Большой, накрытый белой хрустящей скатертью, отбеленной матерью накануне, уставленный ароматными блюдами. Здесь тебе и жаркое по бабушкиному рецепту, и запеченная свинина с черносливом, капусточка квашеная с грибочками, румяные беляши и обязательно тоненько нарезанное с мясной прослоечкой сало. И когда все уже сидели за столом, из холодильника доставали ее – холодную и запотевшую бутылочку беленькой. Разливая по рюмочкам, все шутят и смеются. А потом произносят тосты. Без них это уже не застолье, а пьянка чистой воды. Да как же вкусно хрустит капуста после первой! И мясо, мясо щекочет ноздри своим ароматом и пускает сок под ножом. А после сытного обеда все продолжали заниматься обыденными делами, ни пьянок залихватских, ни побоищ – ни-ни.
Мне, сыну, конечно никто не наливал. Только став взрослым мужиком, я поднимал рюмку наравне с родителями за столом. До этого с друзьями вкусил все прелести перехода из одного состояния в другое. Что мы только не пили в годы бесшабашной юности! Легкие и тяжелые, веселящие и провоцирующие к битвам, они всегда действовали по-разному. По «синьке» свершались «великие» дела: поломанный нос и руки, выбитые зубы и потерянные документы. Много можно вспоминать, только хвастать нечем. Родители ругали, разговаривали, убеждали, что алкоголь – это зло. А потом садились ужинать и отец выпивал стопочку.
Работа и семья, взрослая жизнь удивляли крутыми поворотами. И каждое событие – радость или печаль – мы отмечали уже с женой и друзьями. Супруга не поддерживала мое желание, но кто ж ее слушал? Да и не видел я проблемы в этом. Не похмелялся никогда, а если и выпивали с друзьями до «белых мух», то на следующий день я продолжал заниматься делами. Какой же я алкаш? Правда, все чаще стали появляться на утро после пьянки провалы в памяти, что я делал и говорил – не помнил. Во время посиделок, по словам родных, стал говорить грубости, «молол ерунду», вел себя агрессивно. Жена поговаривала о лечении, грозила расставанием, если не возьму себя в руки и не посажу под замок свою пагубную страсть. Обещая сдерживать желания, вечером я наливал рюмочку под вкусный ужин для настроения.
Сорокоградусная «подруга» внесла свои коррективы в мое окружение. Две семейные пары расстались, трое сильных и здоровых мужиков сейчас принимают только таблетки и забыли, что такое вкус пива с рыбой. Я вижу это, но мне не страшно. Я видел, что сытый стол с горилкою не приносил горя родителям. Откуда у меня уверенность, что со мной все будет хорошо? Почему я не воспринимаю слезы и угрозы жены после очередной попойки? Почему мне кажется, что моя семья будет вечно? Почему я не принимаю всерьез слова доктора, что пора заняться сердечком и сосудами? Почему меня не ранят слова детей, когда рассказывают о том, как папа вел себя под столом? Что я делаю не так? Разве я алкоголик?
