Этот
купеческий дом (ныне здание сбербанка)
находится в самом центре станицы и
относится к числу редких и красивых
строений начала ХХ века.
Первоначально
он стоял в окружении других купеческих
домов: с одной стороны, слева, - дом
хлеботорговца Иглина
(сейчас здание милиции); с другой стороны,
справа, - торговое помещение купца
Коновалова
(кинотеатр «Кубань»); напротив,
через дорогу, смотрелись деревянные
дома купца Пирожкова
(они не сохранились, на их месте - контора
райпотребсоюза), поодаль от них -
единственное в станице двухэтажное
здание купца Меньшикова
(в нем недавно располагался загс).
Если
мысленно соединить все названные нами
дома, то они образуют дореволюционный
центр станицы Новопокровской.
Пусть
читателей не удивляет тот факт, что мы
не упоминаем казаков; их как раз здесь
и не было, они предпочитали селиться на
окраинах, как говорили тогда, ближе к
земле, отдавая свой центр в полное
распоряжение купцам (воспоминание А.Е.
Распопова).
И
те, воспользовавшись этим, построили
добротные, капитальные дома, окружив
их высокими заборами и многочисленными
хлебными амбарами, бакалейными лавками
и торговыми складами.
Дом
Астанкова нельзя не заметить или
проскочить мимо. И это при том, что рядом
с ним сегодня воздвигнут корпус высотного
спортивного комплекса, который,
естественно, довлеет над старым зданием.
Но
даже при таких обстоятельствах названный
нами дом остается примечательным!
Что
запоминается в его внешнем облике?
Высокий
фундамент, высокие арочные окна,
выделенные каменными узорами, необычная
крыша – мы привыкли ее видеть островерхой,
а здесь она другая, вроде бы приплюснутая
сверху могучей рукой, но вовсе не
потерявшая от этого своей оригинальности.
К
сожалению, в 90-е годы «новые русские»
лишили его парадного узорного крыльца
с козырьком – великолепная работа
местного мастера-кузнеца. Оно было
слева, если стоять лицом к фасаду здания,
а новый вход перенесли в центр его.
Изнутри
купеческий дом состоял из восьми комнат
с паркетом, высокими потолками, зала
для приема гостей, игровых комнат, летней
веранды позади дома, к которому примыкал
фруктовый сад, тянувшийся до изгороди
Николаевской церкви.
Его
хозяйка – Матрена Николаевна
- ревностно следила за порядком; позже,
уже в преклонные годы, она вспоминала:
«Полы
у нас были паркетные, и я требовала от
прислуги натирать пол так, чтобы в нем
видно было отражение стульев».
Принадлежа
к богатому казачьему роду Кулабуховых,
она, вопреки формальностям того времени,
жениха себе выбрала не из своего
окружения, а из бедной казачьей семьи
Астанковых, о чем после никогда не
жалела.
Иван
Назарович Астанков
(ее муж, фамилия по церковной метрической
книге пишется с заглавной буквы «А»)
крепко любил ее; и когда невестины братья
хотели помешать их браку, он, боясь
потерять свою любовь, тайно ночью «украл»
ее и привез к себе домой. Обычаи старой
станицы были суровыми: если девушка
переночевала в хате своего парня, пусть
даже в комнате его родителей, она
считалась опозоренной и к ней уже никто
не ходил свататься.
Иван
на следующий день пришел в дом Кулабуховых
с «повинной», предусмотрительно
прихватив с собой родственников, которые
и сосватали ему желанную невесту.
Справедливости
ради надо отметить, что родители невесты
не оставили его без помощи. Материально
поддержали дело, которым он занялся:
разведением овец; и уже через два-три
года, наняв надежных пастухов, имел не
одную сотню голов, отарами угоняя их на
продажу в Дагестан и далее до Ирана
(сообщение В.П. Шуткина).
Появился
капитал. На полученную прибыль Астанкин
купил солотопку, где забивали животных,
открыл лесосклад, поставил дело так,
что с Дону вагонами ему доставляли лес
в Новопокровскую. И теперь уже его в
станице называли не иначе, как
промышленником.
Местные
казаки уважали этого купца, вышедшего
из их среды, имевшего двухклассное
образование, за его справедливость и
щедрость: занимаясь помимо всего
разведением породистых быков и лошадей,
никогда никому не отказывал, если те
просили у него рабочий скот на посевную
или на уборку.
Революция
стала для него неожиданностью, а лихие
события гражданской войны заставили
распродать нажитое богатство, хотя и
надеялся, что стены родного дома помогут
уберечь семью от ударов судьбы.
К
этому времени подросли дети: Ася –
старшая, девушка на выданье – восторженная
и музыкальная натура (последнее было у
нее от отца, тот так любил музыку, что
самоучкой выучился играть на баяне!),
мальчишки – Евгений и Лев особого
интереса пока еще ни к чему не проявляли.
Чтобы
повысить класс игры на фортепиано, Ася
выехала в Ставрополь, где с нею занималась
музыкальный педагог. Восхищенная игрой
этой ученицы, та подарила ей свой рояль,
и его через степь, уже полыхавшего огнем
гражданской войны, в станицу привез
старший брат жены, боевой офицер Владимир
Николаевич Кулабухов.
Не
один день тогда Иван Назарович провел
в компании шурина, распрашивая того о
прошедших и предполагаемых будущих
событиях России.
В
декабре 1919 года этот офицер неожиданно
умирает от тифа в Баталпашинске, его
тело перевозят сюда, на родину, как
доблестного защитника Отечества с
воинскими почестями хоронят в ограде
Николаевской церкви. Матрена Николаевна
была на этих похоронах, с грустью принимая
соболезнования, а в душе очень гордилась
своим братом.
На
следующий год в нашей станице установилась
советская власть. Как-то не приспособился
к ней Иван Назарович; он бы мог, конечно,
себя пересилить, но появившиеся постоянные
угрозы жизни его семье заставили
действовать решительно.
Он
заметил: каждый раз, когда его жена через
сад ходила на могилу своего брата, кто-то
из соглядатаев доносил об этом председателю
сельсовета, и по его указке поздно ночью,
после 12, в комнаты врывались чоновцы,
переворачивали все верх дном – искали
беляков, не спрятал ли их хозяин. Ничего
не обнаружив, они со зла били кулаками
по клавишам рояля.
Больно
и обидно было это видеть, пережить
невозможно. В один из вечеров он с семьей
покидает Новопокровскую и направляется
в Киев, надеясь там найти свое спасение.
Матрена Николаевна тогда на дне чемодана
спрятала дорогую для нее фотографию
своего старшего брата в белой папахе,
на обороте которой его рукой написано:
«Май 1916г. станица Кавказская в
лагерях», имелись в виду военные
лагеря.
Прошли
годы. Отечественная война. И затосковали
муж с женой о родине. Из близких людей,
кроме внучки, уже никого не осталось:
дочь умерла, сын Евгений – погиб в 1937
году в железнодорожной катастрофе у
города Баку, другой сын Лев погиб на
фронте, под Ленинградом в 44-м (сообщение
внучки – Попельнух В.А.).
Приняли
их у нас доброжелательно, может, потому,
что по стране шел процесс реабилитации
пострадавших от политических репрессий.
В
кабинете первого секретаря Новопокровского
райкома партии состоялся необычный для
советского времени разговор:
-
Мы знаем, что вы, Иван Назарович, отдали
свой дом государству, а значит, имеете
полное право на компенсацию.
-
Да, мне хотелось бы.
-
Так мы этот дом и возвращаем вам.
-
Зачем? Сами видите, в каком мы возрасте
с женой, не по силам нам теперь смотреть
за ним.
-
А если взамен мы предложим благоустроенную
квартиру?
-
На это мы согласны.
-
Сейчас мы заканчиваем строительство
жилого дома и включим вас в список
будущих жильцов. А пока предоставим
временное жилье.
В
самом деле им дали комнатушку в большой
хате, где через стенку жили еще двое
соседей.
По
старому своему дому Иван Назарович
тосковал. И понять его можно: почти
каждый день ходил за хлебом мимо него.
Именно
к этому времени относится эпизод, который
мне рассказала Полина Федоровна Егорова
– работник госбанка с 1943 года.
«В
один из дней, где-то в 60-х годах, к нам в
сбербанк пришел пожилой человек –
крепкого телосложения, уверенно обошел
все комнаты и на удивленные взгляды
ответил коротко и с достоинством: «Это
мой дом!». И затем стал рассказывать,
где что находилось».
В
свою очередь его удивили старые работники
сбербанка, поблагодарив хозяина за
просторность дома. Они рассказали, как
в 1943 году, когда в станице остро не
хватало квартир, то сухое, полуподвальное
помещение этого дома с маленькими
окнами, выходящими наружу, временно
было отдано под квартиры нескольких
семей.
Соседям
по улице Кооперативной, где Астанковы
стали жить, Иван Назарович понравился
сразу: и своей аккуратностью в одежде
и начитанностью – из библиотеки приходил
со стопкой книг, беря на себя и свою
жену; многие из жильцов всегда могли
рассчитывать на него, если возникала
необходимость занять денег перед
получкой, никогда не сквернословил.
В
упомянутой комнате хотя и было тесно,
но всегда уютно. В углу, разумеется,
икона, на подоконнике цветы, цветущие
весь год, кружевные скатерти и салфетки
на столах, фотография Ю. Гагарина из
«Огонька» - на всем лежала забота
домовитой хозяйки.
Когда
Матрена Николаевна умерла (1963), Иван
Назарович снова удивил соседей: пригласил
священника на дом отпевать ее; пережил
свою хозяйку всего на семь лет, немного
не дотянув до девяностолетия.
А.
МАСЛОВ, краевед.
