Статья из районной газеты "Ленинец" апрель 1967 год
Шел январь 1918 года. Тысячи и тысячи солдат бывшей царской армии, с радостью поддержавших социалистическую революцию в Петрограде, возвращались с фронтов империалистической войны по местам жительства, чтобы
установить и защитить Советскую власть на местах. В одном из эшелонов ехал домой, в Ильинскую, и я, член полкового комитета 3-го Кавказского инженерного полка.
По пути мы видели, как организуется Советская власть и ее вооруженный оплот — Красная гвардия. Видели людей с красными бантами на груди. На станцию Кавказская приехал утром. Однако несмотря на ранний час хутор
Романовский (ныне гор. Кропоткин) был на ногах. В нескольких местах шли митинги. Организовывалась Красная гвардия, на содержание которой тут же люди сдавали деньги, вещи. В Ильинскую добрался ночью. И когда утром встал и пошел в станичное правление, немало удивился. Там еще свирепствовали атаман Стрельников и военный писарь Федюнин. Попили они, рассказывали, кровушки стариков, вдов и сирот. Земли их кормильцев, ушедших
на войну, богачи с благословения атамана забрали «за шапку сухарей». Если же кто осмеливался жаловаться, так Стрельников гнал в шею или советовал идти гнуть спины на Рудакова, Бабая, Степанова и прочих мироедов.
Разговоры о Советской власти шли в станице каждый день. Начинались они с утра. Собирали народ на сход. Атаман, писарь и выборные — старики присутствовали. Их подпевалы — Кушнарь или Меркулов открывали митинг и ставили язвительно вопрос: «Признавать Советскую власть или оставить так; как жили раньше?» Но поскольку на сходе фронтовиков было мало, а богачи и их агентура- горлопаны налицо, поскольку в Екатеринодаре еще сидели комиссары Временного правительства Бардиж и Филимонов, атаман вел себя нагло. Припугнет кое-кого, и предложение об установлении Советской власти «отпадает». Тогда Кушнарь, стараясь выслужиться перед станичным головой, кричит: «Кто за Советскую.власть — отходи к иногородней школе». А писарь Федюнин перекрывает шум: «Сход закрыт, граждане казаки!» И так несколько дней подряд. лихорадочно ищут способы воспротивиться новой власти зажиточные казаки- конвойцы, однокашники Варшавского полка и прочая белогвардейская нечисть.
По вечерам варшавцы собираются у Якова Лозовского и его жены Парани, конвойцы — у Якова Солодухина. В узком кругу они договариваются то об уничтожении тех, кто на стороне революции, то об избрании своего эсеровского Совета. Ходил на эти «тайные вечера» и неграмотный, забитый с виду бедный казак Курбатов. Сядет где-нибудь в темном углу дома Лозовских, свернет «козью ножку» и курит молча весь вечер. А когда гости расходятся,
хозяйка подносит ему рюмку водки и кусок пирога. На утро Курбатов идет к Семейкиным. Тоже скрутит «коЗьЮ ножку» и курит. Позже он расскажет мне, о чем шел разговор у Лозовских. Точно таким жеобразом мы, фронтовики,
узнавали о собраниях конвойцев.
Так дней следнее продолжалось десять. В но в воскресенье января на базарной площади собралось много фронтовиков. Вышедшие из церкви старики удивились: к ‘чему бы это, сход же не объявляли. Но, видя, что площадь занята людьми в серых шинелях и черкесках, отошли к станичному правлению и, опершись на палки, хмуро посматривали на сгрудившихся у трибуны фронтовиков. Пришли атаман с писарем и попытались провести свой излюбленный номер: быть Советской власти или подчиняться областному начальству. Но атамана слушать не стали. Несколько сотен казаков и иногородних высказались за немедленное проведение выборов ревкома,
на собрании стапичной власти атаман снова попытался сыграть на чувствах, предложив, чтобы казаки избирали отдельно, а иногородние отдельно. Ему возразили сразу несколько голосов,’ и он притих. Для облегчения работы схода собравшиеся решили создать комиссию, которой был дан наказ: председателем ревкома (комиссаром) должен быть казак, а его помощниками — казак и иногородний, в составе ревкома — одна треть иногородние и две тре
ти — казаки от всех четырех кварталов поровну.
Пока сход продолжал ешать текущие дела, комиссия удалилась для составления списков кандидатов в состав ревкома. Председателем ревкома комиссия рекомендовала избрать Ивана Нефедовича Пальчикова, Казака не
богатого и не бедного, джигита и кулачника. Эта кандидатура вызвала в зале бурю одобрения и восторга. Без отвода были избраны в ревком и остальные кандидаты. В понедельник ревкомовцы собрались рано, а атаман
пришел с опозданием. Настал час передачи власти. Атаман потребовал официальный протокол вчерашнего собрания. Избранный секретарем собрания писарь Федюнин туг же заявил, что... он протокола не писал. Стрельциков поднимается с атаманского кресла к двери. А Иван Нефедович на атаманское, немного погодя написали протокол.
М. Золотов,
член КПСС,
персональный пенсионер.
