Андрей Маркович Клёсов часто вспоминал военное детство, очень любил жену, по-доброму отзывался о людях
Ушел из жизни дед-сосед
Ушел из жизни дед-сосед,
И как-то стало пустовато,
Ушел за девяносто лет,
Но сам считал, что рановато.
Любил сидеть он пред двором
На лавке в шелковичной тени,
И детвору своим добром
Недорогим кормил, – печеньем.
И, благо, у его двора
Со всей округи собирались,
Хоть шумная вся детвора,
Но здесь не злились, не ругались.
Расскажут деду обо всем,
Где были, что творили, знают,
Бывало, спорили при нем,
А он их споры разрешает.
Людей он звал по именам
И с каждым был готов общаться,
А многих знал по временам,
Когда тем было по пятнадцать.
Любил в рассказах о себе
Военное припомнить время,
О босоногой пацанве,
Какое выпало всем бремя.
Как уводили лошадей
Подальше в степи от фашистов,
Надежды были на детей,
Чтоб сделать это очень быстро.
И как вредили, чем могли
Врагам в захваченной станице,
И как секреты берегли,
Чтоб не достались они фрицам.
Как приходилось на волах
Пахать и засевать пшеницу,
По очереди спать в кустах,
От председателя таиться.
И как потом, после войны
Пришлось ему в забой спуститься,
Был нужен уголь для страны,
Шахтером вышло потрудиться.
Смеясь, рассказывал о том,
Как негры были после смены,
Как в кожу въевшимся углем
Платила жизнь шахтерам цену.
И много было у него
Для всех желающих рассказов,
Но вот не стало здесь его,
И опустело место разом.
Вселились новые жильцы,
Срубив шелковицу под корень,
И двор обходят сорванцы…
Так мир давно уже устроен…
Андрей Маркович Клёсов. / Фото предоставлено О. Гавриленко
Это стихотворение о моем бывшем соседе Андрее Марковиче Клёсове. Никогда не думала, что напишу о нем что-либо. И вдруг…
Он часто сидел на лавочке за двором, редко, когда один. Зацепит проходящего и минут на пятнадцать остановит. Разузнает обо всем, что где происходит, что-то расскажет свое. Часто звал на посиделки меня, но работа, заботы, да и небольшой я любитель сидеть вот так просто. Но иногда случалось, когда внуки приезжали. Висели на шелковице, катались по траве. Так дочь моя выросла под его присмотром, так старшая внучка, а потом и младшие. Со всеми детьми здоровался за руку и разговаривал по-взрослому. Сколько малышей тут всегда толклось!
Пока ребята носились по траве перед двором, мы общались. Я тогда и не стремилась запоминать, да вот как-то… рассказывал он о военном детстве. Для фронта пацаны еще не доросли, а вот работать вместо ушедших мужиков было надо. Делали все: и ухаживали за скаковыми лошадьми, и работали на полях, да и мало ли по мелочи, где нужны были руки и хоть небольшие, но силы. Когда гнали от немца лошадей в Сальские степи, напоролись на группу немцев, благо лошадок было немного, большую часть табуна уже переправили. В тот раз повезло, и лошадей не забрали, просто заменили скакового жеребца на старую больную клячу. А через какое-то время табун был передан нашим войскам, дело близилось к освобождению.
Пацаны были как раз в том возрасте, когда постоянно хотелось есть. Ели все. Даже лебеду с поля. Приноровились таскать продукты у немцев. Однажды даже попались. Но и тогда повезло. То-ли у немца настроение было, то-ли не совсем был живодером, отхлестал, отпустил. Или вот рассказ, как после освобождения станицы засевали поля. Зерна было мало, на вес золота каждое зернышко. Пахали и сеяли на изможденных волах, сами засыпали и падали с волов под плуг или сеялку. По очереди прятались в посадках, спали.
Однажды застал их спящими председатель. Хромой был, ходил с клюкой. Он так орал, так махал своей клюкой! «Под трибунал вас!»… Только ни под какой трибунал не отдавал. Понимал, что детских сил едва хватало. Но и с него же был спрос. А что в станице? Бабы да дети… Потом шахта… он рассказывал, что был маленьким и щуплым. Мужики щадили. Берегли. Но работа… она никогда не была легкой. Потом вернулся опять в родную станицу.
Работал трактористом, потом шофером. И так все время в колхозе «Кубань». Мне дочь показала его медали за трудовую доблесть и много грамот. Андрей Маркович вырастил троих дочерей, и внуками не обделил Бог. Жену свою, Любовь, тихую и спокойную, любил очень. Был общительным. Знал половину станицы людей и всегда о каждом только доброе мог сказать. Вот такой был сосед.
О. Гавриленко, учитель станицы Новопокровской.
