- 16+
Знакомим с участниками фестиваля «Степная лира» и их творчеством.
Верить и мыслить по-русски
Иван Александрович БЕЛОКРЫЛОВ родился 29 мая 1963 года в руднике Ново-Акатуй Читинской области. Окончил Литературный институт имени Горького (семинар Николая Старшинова). Поэт, прозаик, журналист. Художественный руководитель международных фестивалей искусств «Генуэзский маяк» и «Степная лира», почётный член Русского дома искусств в Генуе, соучредитель и художественный руководитель Русского дома имени А.П. Чехова в Монферрато, член Союза российских писателей, Клуба писателей ЦДЛ, ведущий литературной гостиной «На перекрёстках миров» Клуба писателей ЦДЛ.
Лауреат Большой премии Международного литературного фонда имени Милана Фюшта Венгерской академии наук, литературной премии журнала «Кольцо А» Союза писателей Москвы, фестиваля «Мастера», победитель телеконкурса «Стихоборье», участник Международных фестивалей «Стружские вечера поэзии» и «Поющие письмена». Автор многочисленных публикаций, а также книг стихов и переводов «Солнечное сплетение», «Избранное», «Вотчина», «Первая сотня», «Я видел Ангела», «Я сегодня нарисую крупноспелую волну», книги прозы «Агитбригада имени Кропивницкого». Живёт в Москве. Интим досуг проститутки Сочи Анонимно и круглосуточно
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Павлу Ярославцеву
Ничего ещё не было пройдено
В этом майском родительном дне,
Но огромная малая Родина
Навсегда поселилась во мне.
В каждой косточке, в каждой нервиночке,
Без особого даже труда,
Словно корень незримой травиночки
Воедино связал нас тогда.
Это странно, что мы нераздельные,
Это дивно, что вместе поврозь.
Знаю, счастье такое же цельное
И у предков когда-то срослось.
Годы минули, сколько бы мне ещё
Ни осталось приземистых лет,
Будет жить со мной мой пламенеющий
Забайкалья невидимый свет!
Было, было везенье бутузово!
Мать молилась, чтоб сын не угас...
Так спасибо хирургу Кутузову,
Что меня вместе с Родиной спас!
* * *
Мы берём не взаймы, если взяли, то в долг:
В этой разнице – тонкие грани.
Долг рифмуется с долгом, и в этом весь толк
Тот, который предсказан заране.
Пусть у недругов сводит в бессилье живот,
Мир мы видим семьёю большою,
Если в чьей-то душе справедливость живёт,
Мы зовём её русской душою.
Что нам стаи тупых человечьих ворон
В их стремлении к вракам досужим.
Нам не важно, в какую идти из сторон,
Если ветер в лицо – передюжим.
Руки-ноги у ярких костров грей – не грей,
Без движенья оттаять не просто.
Так выходит, что в помощь нам будет борей,
Баргузин и дыханье норд-оста.
Никого заявленьем нарочно не злю.
Рамки прошлого в будущем узки.
Каждый город, в котором есть место кремлю,
Будет верить и мыслить по-русски.
* * *
Скажите мне, за Бога ради,
В чём польза от сожжённых слов?
Их было целых три тетради
По девяносто шесть листов.
Там, переписанные ровно,
За строчкой строчка, штрих к штриху,
Мои слова лежали, словно
Приговорённые к стиху.
И было в них всего немало:
И боль, и горечи налёт,
И то, что юности пристало,
И то, что старости идёт.
И чьи-то гневные нападки,
И школьная моя любовь...
Огонь, схватив мои тетрадки,
Лизнул мне благодарно бровь...
С годами вижу в снах всё чаще –
Как память той поры, увы –
Три корабля в садовой чаще
Над белой кипенью айвы.
Скользят они неутомимо,
И фортку в сад ночной открыв,
Я им кричу: плывите мимо!
Я здесь давно как гиблый риф!
И слышно мне сквозь крик натужный,
Как на цепи скрипит вертлюг,
Как пушку вкатывают дружно,
Захлопнув орудийный люк.
И нервно взвизгивают тросы,
Канаты рубит интрепель,
Летят по выбленке матросы,
Смертельную завидя мель!
Но по врывающимся фразам
Я понимаю, быть беде...
Все три фрегата, вспыхнув разом,
По угольной плывут воде.
И воздух по-июньски тепел,
И переплыл в рассвет огонь,
И лепестки летят как пепел
В мою раскрытую ладонь.
ПРОГУЛКА ПО ТОРУНИ В 1988 ГОДУ
На верёвке болтается
чей-то зелёный наперник,
Недовольная пани
нам пальцем грозится в окно,
А ведь мы не воришки,
и каждый немного Коперник –
Мы с Землёй вокруг Солнца
вращаемся очень давно.
В приключениях помощь
всегда появляется кстати.
В этот раз в виде ангела,
иначе я не скажу!
«Катажина, – представилась, –
или, по-вашему, Катя,
Если вы заблудились,
панове, я вас провожу».
И мой лучший товарищ
теперь мне немного соперник:
Каждый жест проводницы
он с ревностию сторожит!
Так случилось, что каждый
сегодня не просто Коперник,
А на разных планетах
вокруг Катажинки кружит!
Мы вполне обошлись бы
сегодня без гидов и нянек,
Но, однако же, рады тому,
что шагаем втроём,
Мы грызём знаменитейший
торуньский пряник,
К Старой Ратуше
с улицы Пекарей скоро свернём.
И поныне мне эта прогулка
не видится пошлой,
Что с того, что мы с Санькой
вели себя как петухи?
Торунь, ты никогда,
никогда не останешься в прошлом,
Потому что сегодня тебя
врисовал я в стихи.
Этот город старинный
вмурован навеки в пространство,
Где на землю и небо
открыт удивительный вид.
Постоянства ты ищешь?
Так вот же оно, постоянство –
Там, где искоса
Башня Кривая на Вислу глядит!
* * *
Сделана пробная запись
На развороте блокнота.
Воздух на даче как закись,
Пьяная закись азота.
Сыростью тянет от пруда,
Предвосхищением хляби.
Солнца последняя ссуда –
Щедрые блики на ряби.
* * *
Как описать эти странности,
Винные эти мехи,
Но в абсолютной сохранности
Всё, что попало в стихи.
Намертво к сердцу пристрочена –
То-то срывается стук –
Даже и та червоточина,
Что подарил тебе друг.
* * *
Ликует посёлок Студёный,
Грибы рассыпая в траве:
Закончился август подённый,
А ты до сих пор не в Москве!
Ты вся раздвоилась, и даже
Давно расстроилась в душе –
В заокском ли тихом пейзаже,
В каманьинском ли шалаше.
То – рядом, то – близко, то – мимо
Проносишься где-то вдали.
И только любовь неделима,
Хоть тысячу раз подели!
* * *
Слаб человек, коль безмятежен дух.
Чем праздники светлей, тем злее бесы,
И, не успеешь сосчитать до двух,
Вползают из-под дружеской завесы
То на Прощёное, то на Медовый Спас,
Поднявши головы, шипят от вожделенья...
Жизнь слишком часто проверяет нас,
Чтобы не видеть эти совпаденья!
1999 ГОД
По сути своей, по природе,
У времени нет «на потом».
Двадцатый молчал на исходе
И щерился ельцинским ртом.
И было в достатке печали,
И ветра в дворовой трубе,
И если стихи не молчали,
То большею частью – в тебе.
А мы, тем не менее, жили,
И видели, как в перепляс
Вдруг новые мифы сложили
Про всех ненавидевших нас.
За мёд выдавалась нам скверна,
За счастье – потуги на дне.
Вот только судьбы Олоферна
Мы всё ж не желали стране.
Ведь был нам пример недалече
В слепом европейском бреду –
Белграда горящие свечи
Под радостный хохот в аду.
И, кажется, был одинаков
Со мной в эти годы любой –
Отсутствием денежных знаков,
Почти неизвестной судьбой.
АВГУСТ
Александру Свиридову
Ожидание августа в прошлом,
Первый день покатился в траву.
О хорошем мечтай – о хорошем,
Наяву, дорогой – наяву!
Крепкий стук опадающих яблок,
Где среди воспаривших ветвей
Замолчал опечаленно зяблик,
Устыдившийся песни своей.
Допоём же, пока ещё слышим
Этот тёплый как солнце мотив.
Мы и зяблика после раздышим,
Неуверенным быть запретив.
А мелодию пустим по свету,
Прямо посолонь, чтобы верней.
Лишь бы август не плакал по лету
В эти тридцать оставшихся дней.
ЛИХО В ЛИХОСЛАВЛЕ
Анастасии Каменской
Ничего я не исправлю,
Вот такие вот дела.
Но вчера по Лихославлю
Брёл топор, плыла пила.
И когда они по парку
В танце ветреном прошлись,
Поперхнулся ворон карком,
Соловей не спел про жизнь.
Ветки падали, листочки,
И уже почти в ночи
Вниз как чёрные комочки
Вдруг посыпались грачи.
Не совсем грачи – грачатки,
Не во сне, а наяву,
Словно чёрные перчатки
Кто-то бросил на траву.
Без особого усилья
Липа пала тяжело,
И птенцы сломали крылья,
Не поднявшись на крыло.
А потом, как под копирку,
Повалился старый вяз –
Тот, что ветви врастопырку
К солнцу вскидывал не раз.
И внезапно стало тихо
На сороковой версте –
Кто-то молча славил лихо
В абсолютной темноте...
Я прошу вас всех, не будем
Забывать про это зло.
Нужно птицам, важно людям
Становиться на крыло!
* * *
Живём в трудах, а также – в лености,
Обособляясь каждый час.
В быту нам не до современности,
А современности до нас.
НА УЛИЦЕ ЛЕСНОГО ПОЛУМЕСЯЦА
Лидии Григорьевой
Наступит час, и звёзды с неба свесятся
Подобием глициновых кистей.
На улице Лесного Полумесяца
Калитка скрипнет, пропустив гостей.
Здесь ждут всегда Гомера и Овидия,
Но рады всем, кто приходил с добром.
А волосы хозяйки дома Лидии
Соперничают с лучшим серебром.
Молчат цветы, но это только видимость,
Обманчивые, в общем, тишь да гладь,
И чтоб на вас хозяйка не обиделась,
Не смейте пустозвонством щеголять.
Мы все живём на страны разделённые,
Но выносить решенье не спеши –
Ведь если где-то стены раскалённые,
То есть и сад прохладный для души.
Наступит час, и звёзды с неба свесятся,
Как будто воробьи из-под стрехи.
На улице Лесного Полумесяца
Так тихо, что опять слышны стихи...
ЛАЗАРЕВА СУББОТА
Антонине БЕЛОВОЙ
Вот мне напомнил кто-то
Шёпотом в тишине:
Лазарева суббота
Встала об этом дне.
Как оно было точно,
Как приходил рассвет,
Не описать построчно,
Да и нужды в том нет.
Марфа идёт к могиле,
Пальцы воздух трясут:
«Всё в Твоей было силе...
Если бы Ты был тут!»
Пятые, не вторые,
Сутки уже идут...
Марфе вторит Мария:
«Был бы Ты, Боже, тут!
Слепо смотрели вдаль мы,
Были сухи ручьи.
Господи, где же пальмы?
Где же слова твои?»
Холод слетел вдоль склона,
Ссыпался цветень лип,
Выморок водогона
Не удержал Антип...
«Боже, смотрите, ожил!
Ты его годы длишь!»
«Чем же Ты смерть стреножил?»
– Верою вашей лишь.
23 апреля 2021 г.
* * *
Владимиру Преснякову
Не простая, а в длинных усах,
Мне сегодня синица приснилась:
Долго-долго в окошко стремилась,
Словно дом её в наших часах!
Я от многого тихо отвык,
Признаваться, поверь, нелегко мне,
Что забыл соловьиный язык,
И синичьего напрочь не помню!
Посвистел сквозь травинку вчера,
Ни отсвиста в ответ, ни стрекотки.
Только ветер взлохматил вихра
И умчал под позывку чечётки.
И под шорох невидимых крыл
Что-то спели ему свиристели…
Ты бы птичию школу открыл
В переводческой нашей артели!
ДЕДОВЫ РАНЫ
Над банею дымки слегка курятся.
Дед полотенца бросил на плеча.
— Айда… за дядей Ванею… пугаться! —
Бегут мальчишки, через шаг крича.
Открыта дверь в предбанник нараспашку,
И смотрят в полусумрак пацаны,
Где сын отцу прилипшую рубашку
Стянул, как будто кожу со спины.
И ахнул гром подобно канонаде,
И полыхнула вспышками гроза,
И пару кадров битвы в Сталинграде
Увидели мальчишечьи глаза.
Вот здесь шрапнель сквозь руку просвистела,
А это — поработал миномёт:
Войной обезображенное тело
Во всей красе ужасной предстаёт…
Они бегут домой без передышки,
Взлетают над перилами крыльца…
Они — послевоенные мальчишки,
Горячие и храбрые сердца!
Их не отцы учили всем наукам,
Но всё-таки, но всё-таки, друзья,
Им было, что сказать сынам и внукам
О том, о чём не говорить нельзя.
О страшных ранах, о борьбе жестокой,
И кто по ком ещё не отрыдал…
Мой личный ужас той войны далёкой:
Я — старший внук, а деда не видал.
ВНУК
Где-то там, за далёкой долиной,
За знакомой такой суетой,
Поперхнулась вдруг речка турбиной,
Целый город накрыв темнотой.
Тут не в плошке прогорклое масло,
И не свечки весёлая дрожь:
Электричество, раз – и погасло,
Без электрика вряд ли зажжёшь.
И вползут в твои мысли торопко
Старый дом, и цветущая рожь,
И надёжная дедова тропка,
По которой уже не пройдёшь.
Дом столетний. Лампада. Лучинка.
Это небыль уже, а не быль…
Состоится, конечно, починка,
Ничего не утащат в утиль.
Засияют стоваттные свечи
На сто первом твоём этаже,
Но о том, что давно изувечен,
Робкий дух не расскажет уже.
И отвыкший от древних коптилок,
Сам себе не умея помочь,
Ты услышишь, как дышит в затылок
Та, отнюдь не вселенская, ночь.
Завернувшись в невидимый кокон,
Осознаешь растерянно ты,
Даже мрак, что вползает из окон,
Понадёжней такой темноты,
Где метаний полно и сомнений,
Где и радость была как беда,
Где обычную связь поколений
Ты, как внук, не познал никогда.
* * *
Не помню, по какому случаю
(Деталей я не уследил),
Но подпустил слезу горючую
Неведомый мне крокодил.
Он прозвонился в Дом писателей
И всё толково изложил:
Мол, самый верный из старателей
Порвал последнюю из жил.
Короче, абсолютно помер он,
А перед смертью сжёг стихи,
Жену и дочь пустивши по миру,
В ад потащил свои грехи…
И в ЦДЛ устало ахнули,
И кто-то даже речь сказал,
И траурной афишей жахнули
По всем пришедшим в Малый зал.
И, словно тень в московской замети,
На склоне выходного дня
Пришёл и я на вечер памяти,
На вечер памяти меня.
НЕИЗВЕСТНАЯ ВЕНЕЦИЯ
Лиле Милицкой
Успеть дойти от Дорсудоро
К мосту, где плавится закат,
Чтоб гондольер сознался скоро,
Как перед всеми виноват.
Он глотку сушит баркаролой,
И в ней сипит кабаний мех,
И в унисон скрипит форкола,
Отделанная под орех.
Доходчивая парафраза
Немногословного весла
Ведёт до верфи Сан Тровазо
Туда, где лодка и росла.
Гниют в каналах воды Леты,
На сваях тина как тоска,
И невозможные венеты
Рукою крутят у виска.
И если вы в порыве спора,
Вдруг скажете, кляня уют:
«Пора в Москву от Дорсудоро!» –
На вас и плюнут, и – поймут!
СНЕГОПАД
Вчерашний снег полночи сыпал
Так, что провисли провода.
А нынешний вдруг разом выпал,
И не поймёт сосед: когда?!
Его вопрос смешон и жуток
В неотвратимости судьбы...
Да в тот вот самый промежуток,
Когда он шёл внутри избы.
Пока влезал он в полушубок,
Покуда в валенки нырял,
Взлетели тысячи голубок,
И в небесах возник провал.
Взмахнув крылом для равновесья,
В небесный глядя бочажок,
Вдруг ангел в нас из поднебесья
Швырнул, шутя, большой снежок!
22–23 января 2022 г.
Из альманаха «Степная Лира - 2022»
В 2022 году Международный фестиваль искусств «Степная лира» соберет поэтов, прозаиков, сценаристов, переводчиков, литературных критиков, бардов, мастеров художественной фотографии, журналистов, актеров, преподавателей русского языка, филологов, общественных деятелей из 10 разных стран, включая Луганскую и Донецкую Народные Республики.
