- Придурок! Дебил! Недоумок! – Алла развешивала ярлыки молодым людям, решившимся сделать хотя бы полшага в ее сторону.
Алла – обыкновенная девчонка с приятной внешностью. Студентка четвертого курса. Отличница. Гордость факультета экономики. Но внутри нее живет необузданная злоба к противоположному полу.
– Алка, будешь парнями разбрасываться – останешься старой девой! – приговаривала бабушка Нина, у которой студентка на время учебы снимала угол с кроватью.
- А я замуж никогда не выйду! От этих мужиков одни проблемы! Я их ненавижу!
– И много ты мужиков знаешь? Не хуже они нас, баб, поверь. – Бабуля вскипела, видя настрой «соплюшки». – И откуда такая мужененавистница выискалась? Соседский парень тебе чем не угодил? Я его с рождения знаю. Умница! Добрый, порядочный, помощник какой в доме. «Корочку» врача получил, людей лечит. Все уважают! А ты — балбес да урод! Поосторожнее со словами! И чего взъелась на мужиков?
Алла бабку слушала и потешалась:
- Ну-ну! Из-за них все беды! А мы с мамой обойдемся без мужиков.
- И детей без мужиков родишь? Или из пробирки?
- И детей мне от них не надо!
Баба Нина удивленно глянула на девчонку: вроде смышленая, не глупая, а злая до безобразия.
- Кто в твою маленькую головку мысли такие вложил? Мать небось?
Алла поджала губы и замолчала. Права оказалась баба Нина...
Татьяна и Валера встретились в институтской столовой в перерыве между парами. Он обратил на нее внимание: юное, прелестное создание. На носу – озорные веснушки, лицо обрамляют забавные кудряшки, карие глазища — в пол-лица. Стоит с подносом — беззащитная, растерянная: впервые в столовой — адаптируется.
Валерий подошел, помог определиться со столом, составил компанию. Скромняшка! Наивная! Искренняя! Это он понял из недолгого общения с дейвушкой. «Таких – не испорченных и простых – обычно берут в жены», – неожиданно подумал он.
Целый год Валерий «окучивал» чистую деву. «Сокровище мне досталось! – считал парень. – Неприступная, преданная, скромная... и вроде любит».
Через три месяца Татьяна позволила себя приобнять, еще через три — поцеловать, а все остальное — исключительно после свадьбы. Вот это девушка!
Сосватал он Татьяну через год, когда институт окончил. Привез к родителям. Выбор единственного сына отец с матерью не осуждали, тем более, что Татьяна – просто ангел во плоти. Разве что неумеха. Ничего страшного: опыт в кастрюльно-бытовых делах придет со временем.
Татьяна хоть и вошла в тот возраст, когда люди начинают жить независимо от родителей, все еще представляла себя маленькой девочкой, о которой кто-то должен заботиться.
Пока она доучивалась в институте, свекровь взяла на себя все обязанности по дому — готовила, убирала, стирала. Невестка корпела над учебниками. Тянула на красный диплом. А когда документ о высшем образовании был в кармане, молодые решились родить ребенка.
Татьяна была на девятом месяце, когда Валерию как молодому специалисту квартиру дали. Жизнь приобретала другие оттенки и сулила глобальные семейные перспективы. Наконец-то у них с Татьяной будут свое собственное уютное гнездышко, давно желанный ребенок.
Окрыленный Валерий возвращался с работы и первым делом бросался обнимать жену и целовать от румяных пяточек до щечек новорожденную Аллочку. Татьяна была хорошей матерью. Она не отходила от ребенка и абсолютно все время посвящала малышке. Конечно, супруга уставала. Поэтому Валерий без малейшего упрека шел на кухню и жарил себе яичницу, терпеливо перемывал накопившуюся за день посуду, стирал целый таз пеленок. Поздним вечером передвигался на цыпочках по квартире, потому что девочки чутко спали, реагируя на каждый шорох. «Все это временные трудности», – утешал он себя, в одиночестве засыпая на диване.
Но все превратилось в долгосрочные трудности и стало нормой жизни. Аллочка росла, но в семье ничего не менялось. Яичницу он просто возненавидел. Горы посуды перестал замечать. Он устал... Татьяна устроилась на работу и совсем потеряла интерес к нему и тому, что называют семейным бытом. Не для того она красный диплом получала, чтобы домохозяйничать.
Валерию расхотелось по вечерам после дежурства в больнице возвращаться домой. Вокруг были интересные, симпатичные, и страстно желающие видеть его собственным мужем, медсестры. Вскоре в жизни появилась та, с которой ему стало легко и комфортно. В одночасье решил уйти из семьи. Аллочку вот только жаль, но он сможет встречаться с ней и оставаться хорошим отцом.
Долго не мог Валерий забыть ужасной сцены на пороге квартиры. Гневные слова произносила Татьяна, страшные проклятья сыпались ему вслед.
Он уходил, словно освобождался из тюрьмы. Уходил от жены, которая давно перестала быть ею. Валерий долго старался, хотел, убеждал себя, поступался своими принципами, угождал. Но надломилось что-то внутри, хотелось иначе жить. Хотелось, чтобы рядом была любящая, нежная, трепетная, желанная женщина, которая позаботится, накормит, приголубит и окрылит. Его медсестра была такой.
Валерий наконец-то обрел тихое семейное и такое простое счастье. Торопился домой. Обнимал жену и сына. Они вместе садились ужинать и говорили-говорили о том, что произошло за день, потом вместе смотрели телевизор, а по воскресеньям ездили на рыбалку, поднимались в горы, устраивали пикники на природе.
Не забывал он и Аллочку. Но повзрослевшая дочка ненавидела его. Татьяна старательно вытравливала любовь: «Твой отец — негодяй! Бросил тебя, а меня променял на какую-то шалаву! Все мужики одинаковые!» Деньги экс-жена принимала охотно, а подарки для дочери демонстративно, чтобы непременно видела Аллочка, бросала Валерию в ноги или лицо. Обзывала, унижала, проклинала.
Татьяна так и не вышла замуж и всю жизнь положила на мщение бывшему мужу. Не успокоилась даже тогда, когда не стало Валерия. Обращаясь к небесам, желала: «Чтоб тебе там... За грехи твои воздастся». Слова эти рикошетом возвращались и не лучшим образом корректировали ее собственную жизнь – ни счастья, ни любви, ни уважения окружающих...
- Аллочка, не суди ни отца ни мать, – выслушав рассказ студентки, советовала баба Нина. – Всяко бывает. Разве твой отец виноват, что захотел жить иначе? Прости ему все и сама обретешь любовь и счастье... Кто-то стучит в дверь. Пойду открою.
Соседский парень стоял на пороге.
- Аллу можно?
- Можно! – торжественно объявила баба Нина и, подмигнув квартирантке, требовательно велела:
– Иди! Счастье на пороге...
