27 января – особая дата для всех жителей станицы Новопокровской. 80 лет назад в этот зимний день Красная армия освободила ее от фашиста.
28 января Совинформбюро сообщило: «Войска Северо-Кавказского фронта овладели районным центром и железнодорожным узлом Курганная, районным центром и железнодорожной станцией Ново-Покровская, районным центром и железнодорожной станцией Гулькевичи, районными центрами – Калниболотская, Ильинская, крупными населенными пунктами Петропавловская, Михайловская и железнодорожной станцией Отрадо-Кубанское».
Как это было, на века запечатлено в журнале боевых действий 683-го стрелкового полка 151-й стрелковой дивизии, освободившего от фашистов Новопокровскую:
В 16.00 полк вступил в бой. Начали продвижение под пулеметно-минометно-артиллерийским огнем. Достигли юго-восточной окраины станицы. Продвижению мешал сильный пулеметный огонь. Окопались. В 3.00 началось наступление на Новопокровскую. В 4.00 станица очищена от немецкой армии.
Захватили трофеи: эшелон с легковыми и грузовыми автомобилями; два эшелона с продовольствием.
В 14.00 полк выступил по маршруту Новопокровская – Калниболотская. В 20.00 достигли юго-восточной окраины Калниболотской и встретились с противником. По решению командира полк в бой не вступал, а пошел в обход».
Упорные бои шли в станице. В 16 часов 29 января 1943 года Калниболотская полностью освобождена.
30 января 1943 года (в 16 часов) Красная армия освободила станицу Плоскую.
Население наших станиц и хуторов с ликованием встречало освободителей. Осталось немало воспоминаний о тех радостных днях.
«Наши пришли в январе с Успенки, – вспоминал Н.Е. Заев. – Снега, морозы. А они в шинелях, обмотках, ботинках. Мало кто был в валенках. Обозы на лошадях, а то и с верблюдами. Лошади, верблюды с заиндевевшими боками. То была пехота 44-й армии».
П.Т. Штанько о дне освобождения станицы Новопокровской писала так: «Итак, вечером ушли последние немецкие части. При отступлении ими взорвано все, что можно. Утром 27 января 1943 года в станице появились первые советские разведчики, а затем вошли части 151-й стрелковой дивизии. Поймали не успевшего сбежать немца и тут же его расстреляли. Немцы отходили, захватив с собой русских, предавших Родину. Вместе с ними ушло много калмыков. Несколько дней они с семьями ехали на верблюдах. Своеобразно вели себя ингуши. При наших они старались попасть в госпиталь.
Люди начали возвращаться к нормальной жизни».
А в письме к своей подруге Надежде Городенской 1 февраля 1943 года Полина Трофимовна Штанько описала так положение в тот период в станице: «Дорогая Надюша! Шесть месяцев мы были в плену у немецких фашистов. Что мы перенесли за это время, можно рассказать только при встрече. Меня ты не узнаешь. От прежней Полины осталась тень. 27 января доблестная Красная армия освободила нас. Сейчас у нас работы полно. Я тружусь в госпитале.
У нас немцы все сожгли. Забрали хлеб, коров. Все взорвали. Пшеницу сожгли. Но станица наша счастлива: все же сравнительно легко прошла оккупация. Вам, наверное, тяжелее было».
Ветеран педагогического труда Клавдия Семёновна Татаринцева оставила тоже свои воспоминания. «Немцы, – писала она, – убегая из района, все уничтожали. Это они взорвали железнодорожный мост напротив улицы Садовой в Новопокровской. Молодежь вызывали в комендатуру и отправляли в Германию».
Красноармейцев после тяжелейших дней оккупации встречали с радостью в каждой хате. А колхозы и совхозы выделили для освободителей продовольствие, теплые вещи и 100 подвод.
Писатель А.А. Первенцев, побывавший в станице Новопокровской после ее освобождения от фашистов, оставил такую запись в своем дневнике:
«К станции Ея подъезжаем ночью. Прохладно. Мы выходим с Анатолием (с Анатолием Владимировичем Софроновым, советским писателем, поэтом,
драматургом. – прим. автора) к развалинам станции. Водокачки нет. Я не мог узнать подъезд к ней, потому что не заметил моста. Он взорван, и его настлали на шпальной клетке, и потому мягко простучали колеса поезда.
Возле бывшего багажного отделения лежали женщины – старуха и молодайка. Разговорились с молодой женщиной с Новопокровской... Я спрашиваю о доме своего деда. Невольно захолонуло сердце. Кто-то сказал, что дом дедушки сожгли. Выясняю. Долго рассказываю этим женщинам... где стоит наш дом. Наконец до них доходит, и они говорят: «Цел». Сожгли другой дом, рядом, а наш нет. Мы проходим между кирпичами водокачки, сложенными штабелями. Луна льет мертвый свет на мертвую Ею. Тихо спит станица. Люди говорят шепотом даже на перроне. Немец ушел, но еще не покинул Кубань. Он зацепился за клочок земли и ждет...»
Станицы и хутора словно оцепенели после ухода фашистов. В любой момент немецкие войска могли вернуться. Но нужно было думать и о будущем. Готовиться к севу яровых культур, восстанавливать разрушенные и сожженные здания производственных объектов, ухаживать за оставшимися во дворах и на некоторых фермах животными...
И. Бойко, краевед.
