В серьезной редакционной работе есть лирические и прозаические отступления. Сегодня расскажем о том, о чем никогда не писали...
Тест на терпеливость
На столе скопились газетные полосы на редакторскую читку. До конца рабочего дня в тексты, оформление нужно внести правку. Телефонный звонок отвлекает от вдумчивого чтения.
– Здравствуйте! Редактор?
– Добрый день! Слушаю Вас.
– Мне нужно поздравление в газету дать.
– Позвоните 7-19-63, менеджер примет у вас текст.
– А Вы не можете? На моем телефоне закончились деньги, я с чужого звоню.
– Пришлите в соцсети, на электронную почту, как будет возможность. К сожалению, у меня нет времени записать...
– Тогда объясните, как писать. Дедушка умер, но у него скоро день рождения. Для меня это важно, понимаете? – говорит мужчина. – Как лучше поздравить?
– Тогда Вам надо не поздравление писать, а в рубрику «память». Стоит указать ФИО, день рождения, сколько времени нет дедушки, – объясняю, а про себя думаю о нелепости диалога.
– А Вы точно напечатаете? Я как-то давал поздравление, а его не напечатали. И деньги не вернули.
– Нужно было позвонить менеджеру и спросить, почему не напечатали.
– Так я звонил, а меня послали... (в одно место).
– Неправда! Не могли наши сотрудники Вас туда послать. Когда это было?
– Да нет, не в Вашей газете, в другой. Но Вы можете записать про дедушку?
– Не могу, – отказываю, но понимаю, что разговор может длиться бесконечно, парень явно пытается вывести из себя, задавая провокационные вопросы, поэтому беру ручку и лист, чтобы сэкономить время. – Хорошо, диктуйте. Как звали дедушку?
– Николай Николаевич Николенко. Ему исполнилось бы 113 лет...
– Когда умер? – продолжаю задавать вопросы.
– Я Вас поздравляю! Вы молодец! Вы прошли тест на терпеливость! Не только вежливо отвечали, но еще и взялись записать!
Журналисты каждый день проходят проверку на прочность, общаясь с десятками людей воочию и по телефону. Какие только испытания им не устраивают руководители и читатели! Так что мы и стрессоустойчивые, и к розыгрышам спокойно относимся.
В кладовке нашли ружье
Решили разобрать архивное помещение. Слишком много накопилось бумаг, сроки хранения которых давно прошли. Из-под груды газетных черновиков-рулонов на свет появилась винтовка. Настоящая! Новенькая, хотя ей сто лет в обед. Откуда? Внутриредакционное расследование результатов не дало. Вопрос: что делать? Звоним в полицию.
Полдня уходит на то, чтобы засвидетельствовать факт обнаружения винтовки. Сотрудник МВД тщательно опрашивает, осматривает оружие. Новое, абсолютно не обстрелянное. То есть просто лежало без использования по назначению.После всех необходимых процедур добровольной сдачи оружия, наконец, выдыхаем и возвращаемся к работе. По плану – уйма дел.
Возвращаются с задания журналисты. Отчитываются о поездке.
– Мы тут только оружие сдали, – рассказываю им.
– Так это оружие со времен царя гороха в редакции, – сообщает «старожил» коллектива – фотокорреспондент Алексей Толстых. – В 90-х годах прошлого века я с этой винтовкой сопровождал бухгалтера в банк и из банка в дни аванса и зарплаты. Пользы от такой охраны никакой: винтовку никогда не заряжали патронами.
Смех сквозь слезы. Но зато сколько эмоций в этот день!
«Вам не нужны деньги?»
Звонок стационарного телефона отвлекает от материала, который пишу срочно в номер.
– Слушаю Вас!
– Вас приветствует биржа... Меня зовут Денис. Вы... (такая-то такая...), Вам выпал уникальный шанс быстро заработать! У Вас есть компьютер? Вы можете набрать... – молодой человек тараторит, как из пулемета, чтобы не могла вставить слово.
– Компьютер есть, но я не хочу играть на бирже. Откуда мой телефон и персональные данные? – задаю вопросы, но молодой человек как будто не слышит.
– Вам для этого надо...
– Мне не нужны деньги! – отвечаю быстро и кладу трубку.
Прерванный разговор молодого человека не удовлтеворил. Он звонил еще и еще – ругался, отчитывал, снова предлагал и настаивал, чтобы в компьютере набрала что-то там.
Полдня убито на звонок – отбой.
После обеда – вторая попытка написать материал. Снова дзинь-ля-ля. Смотрю с опаской. Но вдруг по работе?
– Газета? Мы из банка, проводим обследование, – по голосу понимаю, что в банке с такой дикцией, явным акцентом и ломаным русским вряд ли работают специалисты, да еще и на «обследовании».
– Слушаю Вас.
– Ваша газета в каком банке получает зарплату?
– Это коммерческая тайна.
– Мы обследование проводим. Нам нужно знать, чтобы понимать... Вам трудно сказать?
Мошенники! Спокойствие, только спокойствие! Переключаюсь на текст, три предложения которого так и «висят» на мониторе.
Доглядели...
В номер ставим предвыборный материал о депутате. Все вычитано, все почти готово к отправке газеты в печать. Последний взгляд на полосы, прочтение заголовков и подписей под фото. И тут глаза упираются в снимок. Сзади уважаемого человека читается самое что ни на есть матерное слово. Как так?
Минут пять в редакции продолжалось броуновское движение сотрудников из кабинета в кабинет – искали причину. В голове не укладывалось, что такое возможно. Не заметь этой надписи на последнем этапе – страшно представить, что было бы.
Причина прозаично проста. Оператор компьютерной верстки долго не думал, когда фото не поместилось в обозначенную газетную сетку, он подрезал справа и слева снимок. Так у слова «дебаты» за спиной серьезного политика исчезли буква и палочка.
Этот случай научил коллектив смотреть не только на тех, кто на фото, но и что за героями (слова, рога, отрезанные ноги, руки, глаз, инородный предмет в кадре или еще что-то немыслимое).
«Сидеть! Я еще не все сказал!»
В организации выпросили кандидатуру для материала о человеке, о котором еще ни разу не писали. Корреспондент и фотокорреспондент поехали на встречу.
Их уже ждал человек. Он расположился за столом. Время – предобеденное. Мужчина кушал. Супруга кружилась вокруг него, выполняя просьбы что-нибудь подать или унести.
Журналистов посадили на стульчики у стенки напротив.
Корреспондент открыла блокнот, фотокорреспондент делал портретный снимок, озабоченно выбирая ракурс, чтобы ни одна тарелка или ложка не попали в кадр.
Дедушка начал издалека – с самого рождения, с отступлениями и разветвлениями и лишь через полтора часа дошел до первого трудового дня.
Наводящими вопросами сотрудники редакции пытались ускорить интервью. Однако герой не отступал от подробного повествования.
Через три часа сотрудники редакции равнодушно и безучастно слушали рассказчика и выбирали момент, чтобы сорваться с места и бежать сломя голову. В паузе приподнялись, чтобы откланяться, ведь информацию они приняли на три газеты...
– Сидеть! Вас никто не отпускал! Я еще не все сказал! – скомандовал мужчина и словами пригвоздил журналистов обратно на стулья. Его супруга сочувственно посмотрела нам в глаза.
Уже смеркалось за окном. Мужчина завершал «краткую» повесть...
– Как в плену побывали, – после долгого молчания сказал фотокор. – Думал, расстреляют... Пять часов брали интервью.
Этот материал долго лежал в блокноте корреспондента. Потом эмоции выветрились.
