- 16+
Знакомим с участниками фестиваля «Степная лира» и их творчеством.
Дмитрий Николаевич КУРИЛОВ родился 23 августа 1966 года в Костроме. Бард, поэт, прозаик, кинодраматург. Первую сказку сочинил в 4 года, стихи пишет примерно с четвёртого класса. Закончил Литературный институт, Высшие курсы сценаристов и режиссёров при Госкино. Защитил кандидатскую диссертацию по филологии «Авторская песня как жанр русской поэзии советской эпохи».
Лауреат многочисленных фестивалей поэзии и авторской песни, в том числе «Песня Булата», «За туманом» (Чехия), «Зелёный Гран-При» (Белоруссия), «Русский смех» (Кстово, Нижегородская область), «Степная лира–2017 и 2019», «Генуэзский маяк» (Италия, 2017). Победитель фестиваля «Умный смех» (Москва, 2016). Дважды дипломант фестиваля юмористической поэзии «Ёрш».
По сценариям Дмитрия Курилова сняты десятки сериалов, а также полнометражные фильмы «11 писем к Богу», «Добрая подружка для всех», «Кризис Веры». В 2018 году выпустил книгу прозы «Маёвский букварь» – о «боевой» студенческой молодости. В 2019 – книгу стихов и песен «Ангел пожилой». Пишет много стихов, песен и рассказов, с которыми постоянно выступает на площадках Москвы и России.
Член Союза писателей Москвы и Союза литераторов РФ.
Название подборки:
Яблоки и облака
ИСТОРИЧЕСКИЕ ХРОНИКИ
Ричард Третий был парень хороший,
Даже лучше, чем Ричард Второй,
У него было Львиное Сердце
И Гусиная Печень внутри.
А Луи был по кличке Людовик
Иль Людовик по кличке Луи,
ты попробуй-ка в их разберися,
Если их восемнадцать кентов.
Пётр Первый прославил Россию,
Пётр Третий прославил жену,
А судьба у Петра у Второго
очень краткой и горькой была.
А уж в папах нам не разобраться,
Слишком много их было всего.
Как начнёшь их считать, не поймёшь ты,
Кто чей папа и мама их где.
Изучая Ливонские войны,
Не пытайтесь ливонцев искать.
Говорят, что их нету в Ливане,
все арабами стали давно.
А в Америке нет больше негров,
не согласен? – получишь в дупло,
Ибо рабство давно отменили,
а Колумба в утиль отнесли.
И японцев с китайцами нету,
и индейцев с метисами тож –
В общем, хватит цветных революций,
возродим домонгольскую Русь!
АНДРЕЮ ИВОНИНУ (почему-то)
Андрей поёт на кельтском языке.
Красивый амулет в его руке.
Красивый арбалет в другой руке.
И птица пролетает вдалеке.
Кричит ему лягушка «Бре-ке-ке!»,
Андрей поёт на галльском языке.
И птица проплывает вдалеке.
и эхо уплывает по реке.
Андрей встаёт, себя не узнаёт
и с птицей отправляется в полёт.
В полёте ему птица подпоёт,
Подвоет заблудившийся койот
И эхо разнесёт вдоль по реке
Родную песнь на кельтском языке!
* * *
не надо закрывать глаза
не надо жать на тормоза
а просто есть эпоха
где хорошо и плохо
в кровати или за столом
но главное всегда вдвоём
дышать и наслаждаться
ругаться объедаться
тем обалденным гуляшом
и улыбаться нагишом
ах этот красный телефон
о сколько счастья слышал он
роман с профкомами НИИ
где пел рулады я свои
и при рожденьи дочки
волшебные звоночки
а книжки выменянные впрок
где каждый гений или Бог
Набоков, Гессе, Герман Брох
а шумная любава
стучит стучит стучит пока
слова не сходят с языка
стихи плохи но жизнь легка
и вот уж кажется близка
и музыка и слава
всё это с нами и про нас
всё это здесь и всё сейчас
и счастье и спасенье
друг друга обретенье
такое не умрёт поверь
вот-вот я приоткрою дверь
она едва качнётся
и прошлое очнётся
и наша жизнь начнётся
НАИВНАЯ ПЕСЕНКА
Мы все в строю фейсбука, как солдаты,
и лица есть, и даже голоса.
Но как же я соскучился, ребята! –
увидеться б хотя б на полчаса
в подвале, в мастерской, в библиотеке,
в кругу давно проверенных друзей...
А нынче от помойки до аптеки
Хожу я, пялясь в небо, как в музей.
Сидишь-глядишь как зверь из-за решётки,
мечта ж моя с понюшку табаку:
чтоб в маленькой компаньи выпить водки
иль, на худой конец, попить чайку.
Ах, измененья хуже извинения...
Но верю я, что будем мы опять
В каком-нибудь четвёртом измерении
И обнимать, и руки пожимать.
Но лирика опять задавит скептик.
И для защиты губ моих и рук
Лежит в моём кармане антисептик,
На морде маска, будто я хирург.
* * *
Мы – уходящая натура.
Мы – сон, мы – утренний туман.
Не примет нас Литература,
И кинул за борт атаман.
И девочки (для них мы пели),
И бабушки (последний трек)
Едва ль расслышат наши трели
В глухой тиши библиотек.
Нас гимназистки не листают,
наморщив бледное чело.
И дети наши нас не знают
И смотрят врозь, как сквозь стекло.
Бродяги, пасынки, бастарды,
Свидетели и фраера,
Вчера – кумиры, нынче – барды,
А завтра – тени у костра.
* * *
Привет, ДК Сергея Зуева!
Мы в юности гуляли там,
Я врал тебе непредсказуемо
Как будто ранний Мандельштам.
В стихах душа твоя оттаяла,
любовь, как звёздочка, зажглас.
Но жизнь, как нервная Цветаева,
заботами швыряла в нас.
Под плэдом счастья полосатого
мы прятались с тобой вдвоём.
Судьба, как мудрая Ахматова,
лечила нас своим теплом.
Над нами – осень, небо мрачное
Не распогодится никак.
И я смотрю в окно прозрачное,
Как будто поздний Пастернак.
ХЭППИ ЭНД
Рука срывается. Снаряд взрывается.
Но глас закадровый вдруг провещал:
«Смерть – отменяется. Смерть – отменяется».
И я простил всех тех, кто не прощал.
Мой мост качается, мой трос кончается
и отключается герой-матрос.
Но шепчет девочка «Смерть отменяется»
И песню глупую поёт мне мозг.
Мне с рифмой бедною не до Горация.
Я в титрах жизненных – простой статист.
Но бесконечная реанимация
Меня шарахает то ввысь, то вниз.
Жизнь не стесняется, не извиняется,
судьба кривляется, но я смеюсь:
«Смерть отменяется, смерть – отменяется!»
Не плачь, любимая. Я не сдаюсь.
ПРИЯТЕЛЮ-СТИХОТВОРЦУ
И в любви, и в горе, и в борьбе
Не творите ради интереса.
Берегите Пушкина в себе,
Избегайте пошляка Дантеса.
Рифмы, ритмы, звуки вороша,
не суди о жизни однозначно.
Разум многословен, а душа
трепетна, волшебна и прозрачна.
Разум нам рецепты выдаёт,
складывает, делит, вычитает,
А душа играет и поёт,
бабочкой над смыслами летает.
Посему – Парнас не засоряй
Беломором или алкоголем!
И, перо терзая, выбирай,
кто ты – человек иль жалкий голем?
* * *
Дети молчали. Дети смотрели.
Быстро всё поняли и улетели.
Бросили книжки, зверей и игрушки,
Старые клюшки, любимые кружки.
Бросили папу. Бросили маму
и недописанную Инстаграмму.
Взорвали мосты.
Обрубили контакты.
Фотки оставили.
Фотки и факты.
* * *
Напишите мне сказку про счастье,
про надежду и про чудеса,
про растаявшее ненастье
и про алые паруса.
Чтобы кошка по имени Мурка
мне шептала её средь ночи,
чтобы ржал под окном Сивка-Бурка
и скучали без дела врачи.
Напишите мне добрую сказку
про меня, про неё и про нас,
чтоб Кащей утащил Златовласку,
ну а я обязательно спас.
Чтоб летали по дому Жар-птицы,
чтоб в садах хризантемы цвели,
чтоб в руках оживали синицы
и плясали в лугах журавли.
Чтоб купались мы в розовом цвете,
чтоб воскресли и мать, и отец,
и мои непослушные дети
позвонили бы нам, наконец.
Пожелай же мне новых чудес
в этом новом году неизвестном:
чтобы бес недовольный исчез,
чтобы мост протянулся над бездной.
Чтоб рождались вокруг малыши,
а товарищи не умирали.
Чтоб мы радовались от души,
и, как дети, на воле играли.
Чтобы жизнь продолжалась рекой,
в ней наш парусник тихо качался,
чтобы ты мне махала рукой,
ну а я бы в ответ улыбался
этим сбывшимся солнечным снам,
и, качаясь в небесной юдоли,
сам Господь позавидовал нам –
нашей радости
и нашей боли.
* * *
Я иду домой,
Где тебя – нет.
Свет ты мой, свет мой,
Где же ты, мой свет?
Здесь горит свет –
А тебя нет.
Твой лежит плед –
А тебя нет.
Порванный билет –
А тебя нет.
Твой висит портрет –
А тебя нет.
Телефон. Гудки
Где-то там, где ты.
Средство от тоски –
Глупые мечты.
На двери замок.
Голос твой замолк.
Шелест твой затих
В зонтиках твоих,
В тапочках твоих.
Больше нет двоих.
Только я один,
Раб и господин,
Твой забытый шут,
Смятый парашют.
Слоники, трубя,
Топчут твой буфет.
Если нет тебя –
И меня нет.
* * *
Я рассказал ей Всё. Я думал, что она
Мне станет Другом в злые времена,
Я много плакал в ейную жилетку,
Я ей читал последние стихи,
показывал заветные грехи,
делил с ней предпоследнюю таблетку
И муторный осенний депрессняк,
и боль утрат, и мусор передряг,
и радости заветные мгновенья,
как будто мы с ней ангелы уже
гнездимся на высоком этаже
Поэзии, Забвенья, Откровенья.
Я выдал ей все явки, имена
детей, любимых, всех пославших на
и всех, кого обидел я невольно.
Она меня смешила и ввела
в свои дела, и всё-таки – ушла,
разорвала наш круг. И это – больно.
Конечно, знаю, я – не идеал
и слишком долгой песней всех достал,
вот и она устала от минора.
Но где-то, в подсознательном углу,
я, дуя на золу, гляжу во мглу
И слышу продолженье разговора...
* * *
Жизнь – по сути мелодрама.
Слов-то – «здравствуй!», «как дела?»
Скажешь «мама», «мама?», «мама!!!» –
Нету мамы. Умерла.
Жизнь казалась бледновата.
Нынче ж, с временем навзрыд,
Ждёшь звонка у аппарата,
Зная, что не позвонит.
Больно. Горько. Пусто в мире.
Твой сигнал в эфире стих.
Я живу в твоей квартире.
Я живу. За нас двоих.
* * *
Здравствуй, август! Я ль твой сын? –
блудный, названый, случайный,
сентябрём крещён, печальный
спутник сосен и осин.
Всяк на свете - сирота:
мальчик, юноша, мужчина,
Бог. И не нужна причина
для принятия креста.
Принимаю и несу
радость, боль, любовь, ненастье,
зыбкое, родное счастье,
заплутавшее в лесу.
Скоро – осень. Но пока
я вдыхаю полной грудью
мир, ещё не тронут грустью,
запах мёда, молока,
небо синее над Русью,
яблоки и облака.
В 2022 году Международный фестиваль искусств «Степная лира» соберет поэтов, прозаиков, сценаристов, переводчиков, литературных критиков, бардов, мастеров художественной фотографии, журналистов, актеров, преподавателей русского языка, филологов, общественных деятелей из 10 разных стран, включая Луганскую и Донецкую Народные Республики.
Из альманаха «Степная Лира - 2022»
